Похоже, Рон все таки заметил то, что она разочарована упоминанием о Гермионе. Ну и пусть. Так даже лучше. Он мог бы и сам догадаться, что в разговоре с Пэнси о Гермионе ничего положительно лучше не говорить. А так как Уизли, похоже, ни на что другое был не способен, то лучше бы вообще не упоминал. Логично же, что эти две старосты противоположных факультетов - самое очевидные противники и явно от друг друга не в восторге.
  - Прекрати...
   Зачем просить замолчать, когда она уже все сказала? Пэнс и так бы ничего больше не сказала - ей больше нечего было сказать. А Рональд, похоже, не то, что что-то плохое говорить не мог про Грейнджер, но даже и слушать. Слизеринка не ожидала такой реакции. Юноша зажал руками уши, не желая вообще ничего слышать. Пэнси подняла на него глаза и вздохнула, отвернувшись. Она надеялась, что Рон ее хотя бы слышал и поверил. Дело было не в том, что Паркинсон хотела их поссорить - об этом она подумала в последнюю очередь. Просто хотелось, чтобы он ее слышал. Ведь можно слушать, но не слышать. А Рон даже слушать не хотел... Хотя, чем она была лучше? Она просто не воспринимала все те гадкие вещи, которые ей рассказывали про Драко - что сделал, что сказал. Пэнси не всегда была с ним согласна, но и не верила в то, что ей рассказывали. Только в то, что видела сама. Уизли не видел и не слышал этих слов Гермионы, так что Персефона была почти уверенна, что он тоже не поверит. Но у них ведь были разные ситуации, правда? Пэнси Малфоя любила, а Грейнджер с Уизли просто дружили. Могла ли дружба с этом смысле сравниться с любовью или нет? Или все же было что-то большее?
   Но продолжить эту отчаянно ускользающую мысль у Пэнси не получилось, а через минуту или даже меньше она совсем забыла. Голова и мысли были заняты другим - все таки нависающий в паре сантиметров парень это очень будоражаще. О чем-то другом думать довольно трудно. Сказать по правде, Пэнси немного боялась - она не попадала раньше в такие ситуации и не планировала. Когда Рон нежно и даже осторожно провел по ее щеке рукой, девушка замерла, как фарфоровая статуя. И кажется даже перестала дышать. Нет, такого поворота событий она этим утром точно не планировала. Не дожидаясь ответа, просто глядя в глаза Рона, где отражались все его желания, Пэнси поняла, что права. Он хотел ее поцеловать. Но ее вопрос подействовал отрезвляющие на грифиндорца, прямо как пощечина. И Рон остранился.
  - Нет, не хочу
   Слова больно ударили. Не по самолюбию, хотя оно тоже было оскорблено - как можно испытывать к ней что-то и даже не хотеть поцеловать. По чему-то другому. Было обидно - не потому, что Персефона хотела, чтобы грифиндорец ее поцеловал. Она бы и не далась, наверное. Палочка то есть. Но он врал. За ту долю секунды что-то изменилось, Уизли разглядел в ней что-то такое, что заставило его передумать. Паркинсон вспомнила слова о том, что глаза - зеркало души. Рональд так долго и близко смотрел в ее глаза... Что же такого гадкого он там увидел? А еще разочарование в голосе - все это в целом ее задело.
  - Но ты хотел этого. Мои слова тебя остановили.
   Сухо сказала Персефона. Хотела ли она отомстить грифиндорцу или показать то, что она увидела? А может она просто констатировала факт. Тем не менее Пэнси это сказала. Сказала раньше, чем заметила что отвернувшийся от нее Рональд трет глаза. Моментальная догадка заставила молодую волшебницу  нахмуриться.
  Он плачет?!?
   Ей трудно было представить, что может заставить довольно взрослого парня плакать. Нет, Пэнси и сама часто этим страдала, но ей было можно - она была девушкой, слабой девушкой, к тому же не позволяла себе слезы на виду тех, кому не доверяла. А Рон... Что ж, может это ее слова так его обидели. Или вообще все происходящее. Чужая душа - потемки, Пэнси не представляла себе, как в этом всем разобраться. Да и нужно ли? Она понимала, что если сейчас начнет его утешать, то в холодную и сволочную слизеринку Рональд больше не поверит. А там может и все остальные больше не поверят...
   - Да брось, все же хорошо...
   Тихо произнесла она, осторожно положив свою руку на плечо парня. Закон подлости - то ли Пэнси была слишком низкой, то ли все парни вокруг слишком высокими, но она никогда не могла оказаться с ними на равных. Тот же закон действовал и сейчас - пять лет добиваясь того, чтобы вывести грифиндорцев из себя побольше, она сейчас утешала, ну или пыталась утешить Уизли. Что за невезение - ей бы смеяться. Чертова совесть, почему от нее вообще нельзя отказаться? Жить было бы проще.

   - Возможно
   Зачем подтверждать то, в уверенности чего они оба не сомневались. Персефона ведь не спросила тогда, это был просто факт. Хотя может быть и хорошо, что у Рональда хватило внутренней силы воли на то, чтобы сказать это вслух. Одно дело - знать или думать, другое - сказать. Пусть и машинальным согласием. Трудно было от парня сейчас требовать чего-то большего - похоже он находился не в лучшем своем состоянии, эта встреча и это признание сильно подкосило его.
   Я так скоро и до благотворительности
   Ядовито одернула сама себя Паркинсон, пытаясь вернуться к своему нормальному состоянию. Но не получалось. Почему слизеринка, та, которую грифиндорцы считают самой несносной и язвительной, поступает так? Салазар ее знает. Она могла насмехаться нам ним, могла разнести это по школе. Но не хотела - ведь такое унижение не было ее победой. Что она сделала? Что-то подстроила или может специально влюбила в себя Уизли? Нет. В его чувствах не было ее заслуги, а у Пэнси были кое какие понятия о чести. Влюбленность - это слабость, но не та, которую нужно использовать против человека. Так Пэнс решила за те месяцы, когда из-за ее чувств насмехались над ней. К черту возможности, но этим она пользоваться не может. Буря эмоций полыхали у девушке в душе, эмоций, которых она не хотела выдать. А еще ей было его жаль. Чисто по человечески. Это же надо так влипнуть. Влюбиться в человека, который по сути тебе почти враг, с которым ты не разговариваешь и вас нет ничего общего. Даже самой Пэнси в этом смысле повезло намного больше.
  - Да... Да, все хорошо.
   Рон улыбнулся ей. Пэнси начала подозревать, что все происходящее похоже на какой-то нереальный, а главное довольно кошмарный сон. За эти два часа разрушились все основы ее мироздания. Раньше Паркинсон точно знала - все грифы гады и ее ненавидят, надо отвечать им полной взаимностью. А теперь? Все это было неправильно, зачем вообще так получилось... Когда грифиндорец сжал ее руку, по коже Персефоны пробежали мурашки. Она боялась. Боялась, что этот несчастный случай с закрытой дверью что-то изменит. Ее изменит.
  - Знаешь, Пэнси. Ты ведь хорошая. Действительно очень добрая и отзывчивая. Я думаю, что все должны это увидеть.
   Усмешка на лице слизеринки начала появляться еще на слове "хорошая". Улыбка у нее всегда была красивая - с детскими ямочками на щеках, но сейчас Пэнс об этом не думала. Следующие слова о том, что она "добрая и отзывчивая" показались ей еще смешнее. Какая из нее мисс Доброта? А уж о ее отцывчивости можно слагать легенды. Особенно усилено могут слагать те ученики, с которых она сняла баллы. Правда Паркинсон не была уверенна, что хотела бы услышать то, что у них получится. Но фраза про то, что это должны увидеть все убила ее хорошее веселое настроение напрочь. Пэнс еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Вот только этого ей не хватало. Грифиндорца, все школе рассказывающего, какая Пэнси Паркинсон милая и вообще лапочка. Волшебница не сомневалась, что после первой попытки его отправят в медпункт, после второй - побьют. Уже не говоря о том, что ей самой такие рассказы ни к чему. Решив, что надо из этого всего выбираться, Пэнси легко сжала его руку и отпустила. Она знала, что такого больше никогда не будет.
  - Вот только давай без этого. И вообще... Тебе показалось. Мое поведение обьясняется просто - ты выглядел слишком жалко, чтобы я над тобой еще и насмехалась.
   Это было жестоко, да. Но она надеялась, что он поверит. Что все это время она наслаждалась представлением и он ошибся. Персефона не видела другого способа заставить Уизли себя ненавидеть - только ударить по его гордости. Она корила себя за то, что нужно было сделать так с самого начала, но прошлого было не вернуть. Она слизеринка, он грифиндорец. Рон должен ее только ненавидеть. Оскорбленные чувства - самое то. Пэнси внимательно смотрела на Рона, ожидая реакции. Кому он поверит - ей или себе?

Чертов Уизли. Она так надеялась, что сказала это убедительно, что он поверит, обидится, разозлится, начнет орать - в принципе слизеринку устраивал любой вариант, кроме этого. Все бы стало на свои места, как будто никогда они и не встречались, никогда он не говорил всех тех глупостей. Но упрямый грифиндорец и не собирался ей верить, хоть выражение лица Пэнси и холодный тон голоса были подобраны идеально. Почему Уизли не поверил - она не знала, но она поняла это не дожидаясь, пока парень что-то скажет. По глазам, в которых так надеялась увидеть боль и обиду. А не увидела ничего. Обычное его выражение, ни удивления, ни веселья.
   Упрямец.
   Но того, что Рональд сделал в следующий момент, она точно не ожидала и на какое то время даже опешила. Этого хватило, чтобы парень ее поцеловал. Ну, или попытался, потому что поцелуй - все таки приятные ощущения, вызванные действиями обоих участвующих. Персефона в этом совсем не участвовала, она была возмущена подобным фривольным поведением. Тем более он ранее сказал, что не хочет ее целовать, а значит она и не ожидала, что будет. Это не не правильно. Не честно. В любом случае, когда первый шок прошел, Пэнси уперлась руками парню в грудь и оттолкнула его от себя. По взгляду можно было понять, что девушка сейчас очень зла - зеленые глаза стали темнее.
   - Какого Мерлина, Уизли?!?
   Сейчас, злясь, она машинально перешла на фамилии и не чувствовала особой утраты. Персефона злилась, что вела себя как дура и что вообще заговорила с этим грифиндорцем. Не хватало только, чтоб он ее еще и целовал! Ее бесило то, что Рон пытался ее поцеловать, да еще и без ее на то разрешения, как будто у нее мнения не было. А разрешения Паркинсон, понятное дело, не дала бы. Ее била мелкая дрожь. Только тут Пэнс поняла, что в попытке защитить себя действовала как обычный сквиб, даже не попытавшись взять палочку. Губы сжались в тонкую полоску и юная волшебница достала палочку. Слизеринка понимала, что вряд ли у Рона хватит глупости в ближайшем попробовать еще раз или хотя бы подойти к ней, но все таки лучше перестраховаться. Слишком много она за сегодня сделала глупостей, слишком много Уизли сделал того, чего она от него никогда не ожидала. Ей нечасто приходилось себя защищать, обычно она пряталась за кем то сильным - отцом, Драко. О великий Салазар, если Драко об этом узнает, она же просто умрет. От позора и стыда.
   - Держись от меня подальше. У меня, между прочим, парень есть. И Драко сотрет тебя в порошок, если узнает что ты пытался сделать.
   Как можно более спокойнее сказала слизеринка, впрочем получилось не очень - ее голос звучал скорее настороженно, чем уверенно. К черту жалось и совесть, это не привело ни к чему хорошему. Слизеринка в который раз убедилась, что эти свои качества нужно не то, что скрывать, а вырывать с корнем, не оставляя им ни малейшей возможности. Только тогда таких идиотских ситуаций больше не будет.

Ну не думал же он, что она правда его поцелует в ответ? Это глупо. На что он надеялся? Даже если не брать в расчет их общение там, на людях, где они враги, за этот разговор можно было понять, что она так поступит. Оттолкнуть его - это правильно. Паркинсон любит другого, Уизли - друг ее недруга, они слишком разные. Да, я и в половину не такая чокнутая, как он - услужливо довольно гаденьким ироничненьким голоском подсказало ее сознание. Конечно Пэнси и была слегка циничной особой в некоторых случаях, но даже если бы ей что-то прям кровь из носа понадобилось от Рона, она бы не согласилась его целовать. В понимании слизеринки это было предательством - себя, своих принципов, а еще Драко. Но в любом случае, сейчас волшебнице ничего от этого грифиндорца не нужно было - она только ужасно желала, чтобы он поскорее убрался если не из ее жизни, то хотя бы с ее глаз, что тоже довольно трудно было осуществить в закрытой-то комнате. Персефона злилась на весь мир. Ее щеки, обычно довольно бледные, сейчас покраснели, сердце в груди отчаянно стучало. А еще ей было очень страшно, хоть она и пыталась этого не выдавать. Этот разговор вышел за пределы разумного и ожидаемого. Пэнси таких неожиданных сюрпризов не любила. Тем более не сказать, чтоб этот сюрприз был особо приятным.
   Сумасшедший.
   Она бы бросила ему это в лицо вслух, если бы была уверенна, что после этого Рональд не сделает ничего другого. Пусть держится от нее подальше. Сейчас Пэнс бы все отдала, чтобы сделаться невидимкой или оказаться у себя в гостиной. Да где угодно, только бы не здесь. На колкость явно оскорбленного парня она почти не обратила внимания - они перешли на фамилии? Ну и славненько, так намного лучше. Чем больше пропасть между ними, тем безопаснее слизеринка сейчас себя будет чувствовать.
  - Да, устроим дуэль в кабинете твоего декана. Всегда мечтал раскрушить здесь все
  - Я не собираюсь с тобой драться, если ты не будешь больше делать глупостей.
   Глупость. Это именно то, что сейчас тут случилось. Не более. Вернувшись в гостиную, она постарается поскорее это забыть - так Паркинсон себе пообещала. Она видела что-то, похожее на страх в глазах Уизли, когда достала волшебную палочку. Это хорошо, значит он и правда будет держаться от нее подальше. Надо было так сделать с самого начала, тогда бы не было всего этого, что заставляло слизеринку краснеть. Но сделанного не воротишь, она не могла вернуться во времени и поступить иначе.
  - О, нет! Боже, Малфой же такой сильный, храбрый и обязательно защитит своих друзей! Надо бежать, спасаться!...
Юная колдунья застыла на месте. Только полноватые губы сошлись в тонкую полоску - девушка злилась. Этот грифиндорец не только ее поставил в неловкое положение, он еще и над Драко измывается. Ее Драко. Нет, этого терпеть нельзя.
  - Он в сто раз лучше, чем ты, Уизли.
   Она могла бы привести сотню аргументов. Заканчивая тем, что она, Пэнси Паркинсон, любил именно Малфоя, а с Роном даже целоваться не захотела. Но зачем? Уизли не захотел бы этого слушать, а слизеринка не хотела лишний раз распространяться о своих чувствах. Ей было не смешно смотреть, как он стоил из себя великого комика. Пэнси поставила бы сейчас сотню золотых на то, что и самому Рональду сейчас было совсем не смешно. А его взгляд.. Надо признать, что Персефона не думала, что милый рыжий гриф на такое способен. Ее пробрала дрожь, но лишь на секунду.
   - Знаешь, почему я не боюсь его? Потому что, во-первых, я не считаю, что он "круче всех", и, во-вторых, я глубоко сомневаюсь... Нет же, я уверен, что ты никому никогда не расскажешь о случившемся.
   Не расскажет. И это было страшно - то, что они оба это знали. Пэнси бы предпочла не давать юноше повод так над собой измываться. Она не ожидала, что он до нее еще раз дотронется - девушка вздрогнула и сделала большой шаг в сторону. Гад. Судя по всему, Рональд испытывал удовольствие от всего происходящего. От того, что ей плохо и страшно.
   - Упивайся свой злобой. Ты прекрасно знаешь, что я не сделала ничего плохого. Ты не должен был пытаться меня целовать. У меня есть парень и я люблю его. Ты можешь считать меня кем угодно, но я его не предам никогда.
   Она уже знала, что все это почти закончилось. Еще на середине своей не особо длинной речи Персефона тоже услышала шаги и еще какой-то шум. Что ж, хоть что-то было положительное в том, что она кричала и злилась - их услышали и выпустят. Сейчас ей было все равно, кто это - не то, что в начале их разговора, наверное это было пару часов назад. А может меньше - она не знала. Но теперь Паркинсон не было страшно выйти даже если бы там за дверью собрался весь Слизерин, что чертовски сомнительно. Кто угодно, лишь бы уйти отсюда. Растояние от парты до двери слизеринка почти пробежала, опередив Рона и забарабанив кулаками по мощной двери.
  - Откройте! Откройте дверь!
   Потом была десятиминутная нотация Филча, который подхватил насморок, а оттого выглядел еще противнее,  о том, что они невнимательные и вообще надо бы найти розги и прочая и прочая, что было в его духе. Пэнси не слушала. Когда завхоз наконец-то закончил и снова закрыл дверь в кабинет зельеварения, девушка скупо поблагодарила его за освобождение от столь сомнительной компании и, не гляда больша на Рональда, направилась в свою гостиную.